Отважная бродяжка - Страница 4

Леди Кейхилл снова раздраженно фыркнула. Да, Джеку пришлось пережить несколько ужасных ударов судьбы, причем один за другим. Но, даже делая скидку на излишнюю драматизацию, свойственную Амелии, кажется, Джек со всем этим плохо справляется. Нельзя было допускать, чтобы он впал в такую хандру. Необходимо что-то предпринять, как-то вывести его из этого состояния.

В дверь тихо постучали.

— Ну, в чем дело, Фитчер? — рявкнула пожилая леди, издерганная беспокойством за внука.

— Простите меня, миледи, — поклонился дворецкий. — Вам только что доставили письмо.

Он снова поклонился хозяйке, протягивая на серебряном подносе запечатанный лист бумаги.

Леди Кейхилл взяла его и пренебрежительно сморщила нос, заметив сколь неразборчив почерк.

— Фу, — пробормотала она, — даже без подписи.

Она перевернула листок и сломала печать. Затем пробежала текст глазами, хмурясь и что-то сварливо бормоча себе под нос. Наконец разочарованно бросила бумагу на пол.

— Что там, бабушка?

— Проклятье, не разобрать ни слова. Скверный почерк и отвратительное правописание. Ума не приложу, кто бы мог послать мне такую абракадабру. Брось это в огонь, девочка!

Молодая женщина подняла и разгладила листок:

— Хотите, я попробую прочитать?

Услышав от бабушки очередное фырканье, она посчитала его за согласие и начала читать вслух, иногда застревая на орфографических ошибках и неразборчиво написанных словах, которых оказалось великое множество:

«Миледи мне должно быть стыдно обращаться к Вам так как Вы находитесь гораздо выше моего положения чтобы писать графиням но я не могу представить кто еще повернется к…»

— Так это просьба! — негодующе воскликнула вдовствующая графиня. — В огонь и немедленно!

— Думаю, не стоит, бабушка, — заметила Амелия, просмотрев письмо дальше. — Позвольте мне закончить.

«…моей бедной девочке оставшийся совершено одной в мире без семьи что позаботилась бы о ней но это действительно кажется позором что дочь аристократа должна стать прислугой чтобы остаться в живых…»

Глаза леди Кейхилл зажглись гневом:

— Ей-богу, она пытается подсунуть нам одну из девиц, прижитых вашим отцом где-то на стороне!

— Бабушка! — покраснела потрясенная Амелия.

— О, не будь такой лицемеркой, девочка. Ты должна знать, что у вашего отца было немало любовниц после кончины вашей дорогой матушки, но они ничего для него не значили, так что брось притворяться. Однако к нам это дело никакого касательства не имеет. Уверена, ваш отец не оставил бы ни одного прижитого им ребенка без обеспечения. В конце концов, он был джентльменом, хоть и глупцом! Говорю тебе, сейчас же брось эту дерзкую бумагу в огонь!

Но внучка забыла о стыдливости и жадно продолжала читать:

— Нет, подождите, бабушка, послушайте вот это:

«И поскольку я была ее старой нянькой даже если некоторые и говорят что я недостаточно хороша чтобы быть нянькой у дочери викария это ложится на меня чтобы сообщить Вам к чему пришла моя девочка поскольку Вы были крестной матерью мисс Марии ее бедной усопшей матери…»

На этом месте леди Кейхилл встрепенулась и подалась вперед, в ее глазах появился неподдельный интерес.

«…и ее единственному оставшемуся ребенку ничего теперь не остается как поступить в услужение не соглашаясь чтобы я предоставила ей приют. По правде сказать мне и одной тесновато потому прошу Вас миледи пожалуйста помогите мисс Кейт поскольку Бог мне свидетель нет никого другого кто поможет.

Искренне Ваша Марта Беттс».

— Вы знаете кого-то из этих людей, бабушка? — полюбопытствовала Амелия.

— Полагаю, что да, — медленно произнесла леди Кейхилл, забирая письмо и просматривая его снова. — Думаю, девочка — дочь моей крестницы Марии Фарли, или Марии Делакомб, как ее звали до замужества. Она вышла замуж за пастора и умерла при рождении дочери… почитай, лет двадцать тому назад. До этого она успела родить двух мальчиков, теперь уж и не вспомню их имен. После ее смерти я потеряла связь с ее родными, но, возможно, это именно та самая семья.

Она вгляделась в адрес:

— Как я понимаю, это Бедфордшир? Точно. Хм. Одна, без семьи? Что могло случиться с отцом девочки и ее братьями?

Какое-то время леди Кейхилл хмуро смотрела на письмо, затем решительно метнула его на приставной столик.

— Что вы собираетесь делать, бабушка?

Леди Кейхилл приказала подать херес и печенье.

* * *

Как только прибыл муж Амелии, все перешли в столовую обедать. За крем-супом из водяного кресса леди Кейхилл объявила о своем решении.

— Но, бабушка, вы действительно в этом уверены? — Амелия выглядела расстроенной. — Такая длительная поездка. Что если Джек и вас не примет?

Леди Кейхилл бросила на внучку взгляд величественного презрения.

— Не глупи, Амелия! — фыркнула она. — Мне никогда в жизни не отказывали в entre, ни в одном доме королевства. Куда заблагорассудится, туда и отправляюсь. Я была Монтфорд, девочка, до брака с твоим дедушкой, и никто, даже мой любимый внук, не может указывать мне, что я могу или не могу делать!

Она слегка коснулась своего рта изящной дамасской салфеткой и вылила херес в суп.

— Преснятина!

Чуть позже, гоняя по тарелке cailles a la Turque, она произнесла:

— По дороге приглашу дочь Марии навестить со мной Джека. Я не могу позволить ей голодать и не допущу, чтобы ребенок Марии Фарли стал прислугой! Тьфу! Надо ж до такого додуматься. Мать Марии в гробу бы перевернулась. Глупо было позволять дочери выходить замуж за бедного пастора.